Российские соцсети год спустя. Сработал ли запрет

В мае прошлого года Петр Порошенко указом ограничил доступ к соцсетям “ВКонтакте”, “Одноклассники”, поисковику “Яндекс” с его инструментами и почтовому сервису “Mail.ru”. Они, по мнению президента, являются “основными производителями антиукраинского контента”.

Секретарь СНБО Александр Турчинов заявил, что решение инициировало СБУ и по-отцовски посоветовал провайдерам “с воодушевлением выполнять” его.

Народные избранники поддержали указ, кроме, разве что, депутатов “Оппозиционного блока”, которые назвали запрет “нарушением права на свободу слова”. Скептически высказались и европейские партнеры Украины.

На фоне информационного взрыва в очередной раз звучали идеи создания украинской соцсети, но достойной альтернативы так и не появилось. А отечественные провайдеры интернет-связи, на чьи плечи положили ярмо воплощение запрета, остались без четкого плана действий. Это продолжается до сих пор.

Год спустя “Украинская правда” узнала, удалось ли украинцам отказаться от российских социальных сетей, зачем украинцы до сих пор сидят “ВКонтакте” и как правоохранительные органы (не) контролируют выполнение указа президента.

По данным международного агентства “We are social”, на январь 2018 соцсетями пользуются 29% жителей Украины – это 13 млн человек.

Из них до сих пор большая часть приходится на “ВКонтакте” (далее – VK) и “Одноклассники” (OK).

Проект Opinion Software Media считает пользователей ПК и мобильных браузеров на Android. По его данным, 40% украинских интернет-пользователей, которые сидят в соцсетях, хотя бы раз в течение марта 2018 посещали VK, а 23% – OK.

Компания маркетинговых исследований Kantar TNS, которая использует иную методологию, считая только пользователей ПК, дает VK 30,91%, а OK существенно меньше – 17,55%.

На сегодня обе соцсети потеряли не менее 30% охвата и продолжают ежемесячно терять 1-2%.

Похожая картина для “Яндекс” и “Mail.ru”. В марте 2017 они входили в пятерку самых популярных сайтов среди украинцев вместе с Google, YouTube и VK.

Теперь Google фактически стал поисковым монополистом, сдвинув “Яндекс” на 12-ю строчку в рейтинге исследований Kantar TNS. А Gmail.com и Ukr.net, как почтовые сервисы, подвинули “Mail.ru” на 14-ю строчку.

Звездный час прироста аудитории все еще продолжается для Facebook и Instagram.

С января 2017 по январь 2018 года количество пользователей соцсети Facebook увеличилась на 71%, сейчас там 13 млн профайлов. Количество пользователей Instagram выросло за год на 16% и составляет 7,2 млн.

VPN-ом единым

Итак, миллионы украинцев, несмотря на запрет, все еще используют российские соцсети. Но как?

Блокировку любого сайта можно обойти с помощью Virtual Private Network, в переводе – виртуальная частная сеть. VPN – это технология, которая маскирует реальный IP-адрес пользователя своей собственной, шифрует все данные и передает по защищенному туннелю, позволяя использовать интернет анонимно.

Существует множество сетей VPN, их можно установить в браузере или загрузить на смартфон. Запретить их технологически очень сложно – это почти как запретить интернет. А на места закрытых сервисов постоянно приходят новые.

Кроме того, от этого пострадают крупные компании, ведь они часто используют VPN как корпоративную сеть. Поэтому в большинстве стран запрет даже не рассматривают.

Причем развитие VPN-сервисов невозможно проанализировать.

“Если бы в нашем государстве была внедрена система глубокого анализа трафика, охватив всех операторов, возможно, какие-то данные можно было бы найти. Но перечислить даже количество VPN-сервисов невозможно. Сотни тысяч”, – объясняет председатель правления Интернет ассоциации Украины Александр Федиенко.

По мнению эксперта, если старшая аудитория OK преимущественно перешла к Facebook, то тинейджерская быстро разобралась, что такое VPN.

Место встречи изменить можно

Обход запрета – дело нескольких минут, но даже для этого нужна мотивация. Какая она у украинцев?

“Это доступ к нелегальному контенту: музыки, видео, частично порнографии. Есть отдельный сегмент людей, которым интересно не так общения между собой, как получение информации из групп VK. Если в Facebook основное взаимодействие крутится вокруг контента, который создают пользователи, VK – группоцентричная социальная сеть”, – считает управляющий партнер агентства PlusOne Максим Саваневский.

Похожее мнение озвучивает и Ярослав Медведь, основатель диджитал-агентства Postmen:“VK использует игнорирование авторских прав как бесплатный магнит для аудитории. В частности, видеоконтент, не фильтруется на авторские права и на признаки насилия”.

Эксперты в один голос твердят: несмотря на любые запреты, несостоятельная аудитория, которая привыкла жить в VK, там и останется.

После введения санкций также было много разговоров о судьбе бизнеса – ведь у него была отдельная мотивация использовать российские соцсети.

Год спустя видим: небольшие интернет-магазины, сконцентрированые только в VK, потеряли своих клиентов или научили их пользоваться VPN-ом. Крупные игроки переехали туда, где клиенту удобнее.

Ярослав Медведь называет VK “информационным кладбищем”, ведь оттуда вышли бренды, политики и нет нового контента. А если нет контента, аудитории там делать нечего: “Когда исчезла аудитория в VK – бизнес перешел на Facebook. Мы работали через рекламные возможности, которые предоставлял Яндекс- не стало этих возможностей – перешли на Google”.

По его словам, в результате конкуренция на рекламном рынке увеличилась, Google стал дороже, но не критично.

Запрет Шредингера

Александр Федиенко называет положение, в котором оказались провайдеры с мая 2017 года, “правовым нигилизмом”:

“Блокирование информации в интернете выполняется исключительно на основании суда, это закон. И у нас есть указ президента, который, согласно Конституции, тоже нужно выполнять.

Некоторые операторы для того, чтобы избежать технических трудностей с правоохранительными органами – СБУ, полицией, “маски-шоу” – выполнили указ, а некоторые – нет, потому что пользуются законом. Цивилизованным методом это нужно делать через изменения в закон о телекоммуникациях, а не через точечные указы президента “.

За год ситуация не изменилась: провайдеры, которые не заблокировали российские платформы, остаются в правовом поле.

Однако, согласно указу президента, “отработать механизм обеспечения исполнения решения” должен отряд различных служб СБУ, СНБО, киберполиции, Государственная служба спецсвязи и защиты информации Украины, Кабмин и даже Нацбанк.

В Министерстве информполитики на официальный запрос “УП” ответили, что результатами санкций довольны:

“Главным результатом введения санкций в отношении юридических лиц, контролирующих российские социальные сети, является их публичное признание создающими угрозу национальной безопасности, суверенитета и территориальной целостности Украины.

Кроме того, прекращена деятельность этих юридических лиц, что также является положительным результатом, ведь прибыль, полученную ими в Украине, могли использоваться для финансирования российской агрессии “.

В Министерстве утверждают, что санкции “не имеют целью ограничивать права на обмен информацией”, а потому “нецелесообразно анализировать результативность санкций, руководствуясь исключительно количеством пользователей из Украины”.

Что касается позиции украинской киберполиции – еще в конце мая она пообещала реагировать на сообщения о продолжении деятельности веб-сайтов, доступ к которым ограничен. Но рассказать о фактах таких нарушений в киберполиции отказались, назвав это компетенцией СБУ.

У Службе безопасности отправили и в аппарате СНБО, объяснив, что их задача – только обрабатывать ежегодные отчеты.

Наконец, в СБУ отметили, что сообщают нарушителям “о необходимости прекращения нарушения”. Но по результатам отчитываться тоже отказались. Мол, это информация с ограниченным доступом.

1984

В России, согласно принятому в 2016 году закону “Яровой”, российские соцсети и мессенджеры, в частности VK, OK и “Агент Mail.ru”, по требованию ФСБ могут раскрывать персональные данные любого пользователя: логин, настоящие имя и фамилия, паспортные данные, адрес проживания, прописки, круг общения пользователя, IP-адрес.

Кроме этого, российские соцсети могут рассекречивать переписки пользователей, записи аудиоразговоров, файлы, которыми они обмениваются, и данные о платежах.

Как отмечает Ярослав Медведь, эпоха, когда смартфон связывает профайл человека с его пристрастиями, местонахождением и передвижением, диктует дополнительные риски:

“Если раньше это влияние имело информационный характер, то теперь этот вопрос физической безопасности. Телефон – это фактически сам человек”.

По словам Максима Саваневского, через потребляемый контент очень просто составить психологический портрет личности и манипулировать ею:

“Это путь к возможному шантажа, мы можем только догадываться, как эта информация используется. Чем меньше мы будем давать такой информации нашему не гипотетическому, а реальному врагу, тем лучше”.

Но российские соцсети – лишь один из путей, по которым велась пропагандистская работа. Поэтому было бы наивностью считать, что их блокировка способна существенно сдержать иностранные спецслужбы.

Основатель организации “Украинская кибервойска” Евгений Докукин утверждает – теперь Россия сделала больший акцент на Facebook, Twitter i Google, чтобы продолжать информационную войну.

“Это как вода: вы поставили перегородку, а вода прошла чуть левее или правее. Через другие каналы коммуникации идет и сама пропаганда. Надо работать по противодействию в самых соцсетях, а не блокировать по несколько”.

По словам эксперта, недавний скандал вокруг утечки данных миллионов Facebook-пользователей доказывает, что любой шаг человека в сети может быть использован в неожиданный способ.

“Как защищаться? Не используйте сетями. Если пользуетесь – не указывайте фамилию, имя, фото, адреса, никаких реальных данных. Даже если вести себя осмотрительно в соцсетях – вы не застрахованы”, – советует Докукин.

Не верь и проверяй

Запрет был неоправданным и принес больше дискомфорта, чем возможности уберечь граждан, считает журналистка социальных сетей “Радио Свобода” Анастасия Саковская:

“Радио Свобода продолжает работать в VK и OK. Мы акцентируем работу на людях, находящихся на временно оккупированных территориях, на Донбассе и в Крыму, которые хотят читать и знать новости об Украине. Мы получаем оттуда очень серьезный фидбэк”.

Зато Максим Саваневский уверен, что украинцы стали меньше доверять российским соцсетям:

“Стало правилом дурного тона использовать информацию взятую с VK и OK. Процесс их удаления из украинского информационного пространства продолжается. И с каждым месяцем количество украинских пользователей там будет только уменьшаться”.

Очевидно, что в ближайшее время Украине не грозит аналог китайского проекта “Золотой щит”, который контролирует контент в стране, или хотя бы запрет VPN.

Ведь ни одна из ответственных служб не продемонстрировала жесткого контроля за выполнением указа президента. Также все еще нет плана действий для интернет-провайдеров.

По меньшей мере каждый третий украинский пользователь соцсетей продолжает хотя бы раз в месяц заходить в VK, каждый пятый – в ОК. Так что, блокировка получилась символической.

Но шум вокруг запрета соцсетей нарушил другую, более важную тему информационной безопасности и ответственности каждого.

Экс-координатор работы с иностранными медиа в Администрации президента Ярема Дух говорит, что на Западе только начинают понимать угрозу российского вмешательства в информационную безопасность других стран: “Нельзя их недооценивать. Мы, волею судьбы, стали первыми, кто с этим столкнулся”.