О чем говорил Владимир Зеленский в большом интервью украинским каналам

Владимир Зеленский решил продолжить традицию, начатую предшественниками, и пообщаться с журналистами лицом к лицу. Президент пригласил журналистов телеканалов “Украина”, “1 + 1”, ICTV и “Интера”, пообещав честно отвечать на их вопросы.

Пресс-секретарь президента Юлия Мендель даже заявила, что это открытое, почти без планирования, без ограничений или цензуры – “фактически, самое открытое интервью президента Украины”.

Для проекта понадобилось до 10 часов – от появления идеи до ее технической реализации.  И в этом интервью, как сообщили в Офисе президента, не было “никаких ограничений и предварительных согласований”.

Про коронавирус, локдаун и вакцину

Мы не можем говорить обо всем, потому что должны пройти клинические исследования, и это правда, не имеем права. Она, скажу правду – уникальна. Это не пафос и не популизм. Она уникальна, потому что не такая, как другие. У нас есть материалы, исследования велись, но не на людях, впрочем, велись. Я не могу говорить сегодня о сроках, но в любом случае вы должны понять наш подход: несмотря на нашу украинскую вакцину, если у кого будет подтверждена вакцина ранее, мы будем закупать, в любом случае.

С COVID-19 мы будем бороться не один год. Вакцина будет работать много лет.

– Готов испробовать Владимир Зеленский вакцину на себе? В прямом эфире?

– Готов. Те результаты, которые показывали (разработчики вакцины. – Ред.), я с удовольствием, если скажут… Да.

В отношении локдауна, я хочу всех успокоить. Мы все понимаем, что любой локдаун полностью остановит нашу экономику – это страшно, это опасно и на сегодняшний день, я считаю, невозможно и нецелесообразно.

Где-то месяц назад мы считали, что при 9500 больных в день наша медицина остановится – не будет хватать коек в инфекционных больницах, и не будет хватать медиков. И Степанов (глава Минздрава Максим Степанов. – Ред.) здесь прав, что на сегодняшний день при 15 000 мы можем ввести локдаун. Но это не про койко-места. Мы не можем увеличить количество врачей. Не могут миллионы врачей вдруг появиться в Украине.

Такое законодательство. Принимать решение должны депутаты Верховной Рады. Никто перед выборами ничего не хочет делать. Вопрос не в монобольшинстве. Наши люди, я считаю, сильно расслабились. Я понимаю, что устали, но не носить маски неправильно. Изменения в законодательстве должны быть. Должны знать: не носишь маску – сразу можно штрафовать. Но даже это не так страшно. Страшно, когда собирают 20-30 тысяч человек на концертах. Мы предупреждали Днепр, Одессу, Харьков. Везде пошла волна. Там есть уголовные дела. Но такое законодательство.

Про генпрокурора Ирину Венедиктову

Надо результат. До нового года мы договорились показать серьезный результат. Ожидания от людей – результат.

О всеукраинском опросе

Меня очень интересует и мне очень важно мнение людей, потому что народовластие – это то, что я обещал в своей предвыборной программе. Вы знаете, что уже готов закон ко второму чтению, закон о референдуме в Украине. Поэтому такие вопросы для меня очень важны лично. Я хочу почувствовать народ. Здесь нет никакого юридического фундамента. Я пойму ответ народа, и буду говорить с депутатами и предлагать такие позиции.

Что такое социологический опрос? Это выборка. Президент делает серьезный экзит-пол. Я хочу получить результаты, ответы от миллионов людей, а выборка – это две тысячи человек.

Про борьбу с коррупцией

Секундочку. Простите пожалуйста, но в ближайшее время, мне кажется, НАБУ должны показать уже результат. Мы с ним об этом говорим. Хотя мне об этом говорят все политики, и, кстати, с экранов ваших средств массовой информации, и говорят об этом много раз, и я это слышу в новостях – как так, что президент влияет на правоохранительную систему нашей страны. Мне кажется, что, прежде всего, нам с вами, средствами массовой информации, а затем с людьми надо договориться – или я влияю, или я не влияю.

Про Будапештский меморандум

Для меня очень нужно это мнение. Что я буду делать дальше – я вам не скажу, потому что это комплексная работа, которой я занимаюсь.

Поэтому у нас не случайно появляются военно-морские базы. Не случайно я подписываю стратегические соглашения, которых не было и близко у Украины, с Британией, Турцией… Я хочу еще с несколькими странами это сделать. Поэтому я не могу сказать всю мою стратегию.

Все просто. Не выполняют? Мы имеем право делать так, как мы считаем. Это мое мнение. В другом плане мы будем с вами не за столом европейских и мировых стран, а будем людьми, которые постоянно просят кредит… А можно мы будем мощной страной? Можем сделать такую страну? Очень хочется создать все условия, чтобы Украина была реальным игроком – не только в сельском хозяйстве, но и по всем другим направлениям.

Про Донбасс

Ввести свободную экономическую зону на оккупированной территории сейчас невозможно. Никто не будет это делать. Это будет тогда, когда произойдет деоккупация, мы будем контролировать границу, это будет полностью наша территория, когда там будут выведены все войска.

“Режим тишины” работает. И там сегодня уже большая территория безопасна.

У меня есть ощущение, что туда придут большие деньги, которые смогут сделать все, чтобы Донбасс рос. И это будет большое влияние на людей, которые живут на временно оккупированных территориях. Они будут видеть, что жить в свободной Украине лучше.

Считаю, мы не сможем восстановить (Донбасс. – ред.) без свободной экономической зоны.

Про земельную реформу

Мы проанализировали, как, извините за выражение, “промывали” мозг людям касательно земельной реформы. Затем мы сменили главу Госгеокадастра, который сразу открыл все цифры – пять миллионов гектаров украли. Осталось чуть больше двух миллионов гектаров земель. Всего было семь миллионов гектаров. Где еще пять? Их украли. И те, кто украли, сейчас в Верховной Раде.

Про увольнения

Головы могут полететь, это правда. Но я хочу сказать: не из-за того, что кто-то из депутатов имеет плохие отношения с тем или иным министром. Есть оценивающий формат тех или иных министров и действительно кого-то может не быть. Самые слабые будут уходить.

Действительно, в ближайшее время мы смотрим результат. Вместе с премьером. Есть оценочный формат работы тех или иных министров. И действительно, кого-то можем, самого слабого… Будут приходить сильнейшие.

Про пенсии и зарплаты

Мы сделали первые шаги по тому, что у нас есть, какие у нас есть деньги. Пенсионеры 80+ получают дополнительные немалые деньги в сравнении с тем, что было. В следующем году заработает программа “75+” – они будут получать больше. Далее мы хотим снижать этот возраст людей.

Пока, надо признать, экономика слаба. Предпринимателей, которые вышли из тени, – мало, но выйдут. Мы же не просто так идем к электронной стране. А когда мы полностью отойдем от (бумажных) справок, от чиновника, будет меньше коррупции, и все будут платить налоги. Будет и “социалка”, и будет равномерно расти по сравнению с количеством бизнеса и налогов.

Я откажусь от президентской пенсии. Если людям, простите, нечего будет есть, зачем мне такая пенсия.

Про сотрудничество с МВФ

Сегодня экономика так выстроена, что мы без западных денег не проживем. Люди должны знать. Мы не смогли отказаться от МВФ. Это наш стратегический партнер. Если бы была экономика на высоте, могли бы отказаться от кредитов, либо привлекать деньги только в конкретные инфраструктурные проекты, у Мирового банка. Зависимость из-за того, что экономика слабая

Есть требования МВФ. Я считаю, что мы все выполнили. Но я считаю, что как снаружи страны, так и внутри, есть люди, которые работают против государства. Они присутствуют в политике, я не хочу их называть, их фамилии. Честно говоря, и после выборов не хочу. Я понимаю, что они хотят и какие деньги украли и теперь тратят их на лоббизм за границей.

Про “ковидный” фонд и дороги

У нас есть деньги в “ковидном” фонде. По-моему, 67 миллиардов гривен. Есть половина из этих денег. “Ковидный” фонд – это не напечатанные деньги или деньги, которые нам предоставили какие-то наши партнеры… Это те программы, которые были в бюджете, были, расписаны на все – спорт, культура, инфраструктура, больницы и так далее. Взялась часть бюджета, мы ее заблокировали – вот там и был локдаун, но временный. Жизнь же продолжается. Нужно восстанавливать и строить страну.

Я хочу, чтобы все понимали, что у нас происходило с “Большим строительством”. Мы забрали три миллиарда долларов с “Газпрома”, отсудили эти деньги, и их получил “Нафтогаз”. И тут мы поняли, что можем сделать большую программу. Мы рассчитывали на все эти деньги. Потом поняли, что развивать нужно не только дороги – есть и другие проблемы. 33–35 миллиардов гривен из почти 100 миллиардов гривен мы договорились потратить на дороги. И все это видят – дороги строятся. Ведь никто эту программу не остановил. Деньги из “Нафтогазу” передали в бюджет. И часть из этих миллиардов была потрачена на важную программу, которая обеспечивает инфраструктуру. Это, кстати, дороги к тем больницам, куда везут больных COVID-19.

Вот вам пример, мы построили дорогу из Северодонецка в Станицу Луганскую. Чтобы показать, что мы строим Донбасс тут, а там – вы знаете что. Пока что, к сожалению. Там ничего хорошего не происходит. И вот когда были пожары в Луганской области, все это признают – местные жители, пожарные, спасатели, Нацполиция, все – буквально за час люди из центра смогли доехать до сел. Поэтому я считаю, что это правильные вещи. Но у больных COVID-19 деньги никто не забирал.