Первый заместитель Саакашвили: Тебе показали направление, в котором копать, но лопаты пока у тебя нет

О Михаиле Саакашвили

– Как вы попали в замы к Михаилу Саакашвили?

– В 1985 году мы поступили вместе на отделение международного права факультета международных отношений и международного права КГУ. Я – после Афганистана, он – после школы. Проучились вместе один год. Затем он ушел в армию, вернулся через два года. Мы еще общались два года, а потом я окончил университет, пошел работать. После этого не виделись до 2014-го.

– То есть все это время вы не общались? Как же так получилось, что он взял в замы именно вас?

– В течение прошедшего года мы периодически встречались, но, вообще-то, у нас с университета сложились достаточно близкие отношения.

– То есть вы были хорошими друзьями?

– Это была, может, и не дружба, а такое хорошее товарищество. Я был уже “тертый калач” после Афганистана и немного его не то чтобы опекал, но помогал. Он был мальчик после школы, 17 лет, на него давил КГБ. Его дядя работал в представительстве СССР в ООН в Нью-Йорке, и Миша к нему ездил. В Америке, имея уши и глаза, можно было намного быстрее понять, что не все так чинно и благородно в датском королевстве. У Миши было очень много информации, которая вызывала у него вопросы и которой он делился.

Он уже тогда отлично говорил по-английски, по-французски хорошо, слушал на английском языке “вражеские” радиостанции и потом рассказывал нам утром, что услышал. И так как он этой информацией делился, то находились доброжелатели, которые сообщали компетентным органам о таком инакомыслии на факультете международных отношений. Органы его дергали, а я его прикрывал.

Я был членом партии, парторгом курса. В Афганистане кандидатский срок всего 6 месяцев был вместо года. Так вот я был боевым афганцем с государственными наградами, член партии, парторг курса, и когда на Мишу начинались “наезды”, я его и прикрывал.

– То есть вы парторг, этому “инакомыслящему” симпатизировали, вместо того, чтобы наоборот – направлять в “правильное русло”?

– Ну в Афганистане же глаза тоже открываются довольно быстро, и потом уже не закрываются. Особенно когда возвращаешься обратно и понимаешь, что наши жертвы абсолютно не оправданны, что их можно было избежать. Если бы они были принесены во благо какой-то идее, их можно было бы понять. Но они были положены на алтарь престарелых правителей для удовлетворения каких-то идей глобального господствования. Поэтому у меня тоже были открыты глаза. Миша меня тоже много расспрашивал об Афганистане. Так что у нас был такой обмен информацией.

В общем я его брал на поруки. Его могли бы и исключить, наверное, если бы никто за него не заступился. Он об этом всегда вспоминал. Даже в книжке какой-то меня упомянул. Но потом мы, правда, долго не виделись.

– Получается – очень много лет.

– С 1990-го. 24 года не виделись. Но как только он вернулся в Украину во время Майдана, в феврале 2014-го, мы пересеклись и с тех пор были в контакте. Он приезжал к нам домой, мы общались, он спрашивал мое мнение по некоторым вопросам.

– Как Саакашвили вообще подбирает команду? Чем руководствуется?

– В первую очередь порядочностью, незаангажированностью и независимостью. Среди тех людей, которые публично известны, например, Юлия Марушевская, активистка Майдана, волонтер, автор клипа I am a Ukrainian – это человек новой формации, ей 25 лет, она не успела окунуться в бюрократические дрязги, не затронута системой. Саша Боровик – очень порядочный, с западным образованием специалист. Скорее всего, из-за своей сверхпорядочности он и не смог ужиться в Минэкономики. В целом же, в свою команду Саакашвили подбирает людей, которым он может доверять – это и украинцы, и “проверенные в боях” грузинские ребята.

– Как вы думаете, как надолго вы пришли? Есть у вас конечная цель?

– Как минимум, до конца следующего года.

– 2016-го?

– Да, в октябре 2016 года в Грузии состоятся выборы в парламент.

– Саакашвили хочет участвовать?

– Его политическая партия будет участвовать. Она является второй политической силой в Грузии. Правящий блок Иванишвили теряет популярность и поддержку. Индикаторы рейтинга партии Единое национальное движение растут. Она, вероятно, и получит большинство в парламенте. А так как Грузия – парламентско-президентская республика, то, сформировав большинство в парламенте, они смогут назначить премьер-министра.

Эти процессы займут какое-то время. И если Грузия призовет Мишу в качестве премьера, я думаю, что он вернется. Он часто говорит о том, что осталось много нереализованного из того, что он хотел сделать в Грузии, и что они не успели.

Да, они в свое время были очень самоуверенны, слишком уверены в том, что победа у них в кармане. Они расслабились, поэтому и проиграли прошлые выборы. Хотя разница была совсем небольшая.

Сейчас (еще раз – это мое личное мнение, Мишу никогда нельзя спрогнозировать) если Грузия предложит Саакашвили пост премьера, то он вернется.

– То есть это не его решение – это ваше ощущение?

– Это мое мнение. Он очень хочет продолжить то, что начал в Грузии.

– А как же Одесса? Вы успеете осуществить необратимые изменения – такие, что даже если Саакашвили уйдет, все можно будет закончить?

– Я очень надеюсь, что мы сможем произвести необратимые изменения, которые не дадут Одесской области вернуться назад в темное прошлое. И что к концу следующего года будет команда, которая подхватит знамя из Мишиных рук.

– Вы сам – руководитель, вы руководили большими компаниями. Как бы вы оценили Саакашвили как руководителя? Какой он?

– Я руководил компаниями, Миша же руководил страной. У него огромный опыт государственного управления. Он очень командный руководитель. Он не принимает решений единоличных и безапелляционных. Мы постоянно, иногда по несколько раз в день, собираемся в количестве 3-5 человек, и решения принимаются такой небольшой группой.

И однозначно он – политик. Не бизнесмен, не хозяйственник – политик. Его задача – не вникать в хозяйственные тонкости. Его задача – поставить цель и организовать команду, которая к этой цели придет.

В Грузии у него было неизмеримо больше возможностей. Он был президентом страны. У него была практически абсолютная власть, поэтому Грузия добилась таких поразительных результатов. Если бы такая абсолютная власть была в руках не такого порядочного человека, она могла бы привести к трагедиям, но так как Миша очень честный и порядочный, то Грузия добилась таких результатов за такое короткое время. Из отсталой, бандитской, коррумпированной страны за 7-8 лет выйти в лидеры по всем показателям демократичности – у нашей страны это пока не получается.

Можно говорить о том, что у нас страна больше… Но просто нет линии. Саакашвили поставил в начале своего президентства цель, и вся его команда к этой цели шла, не сворачивая. Мы в Украине – ставили цели и начинали петлять.

О планах и таможне

– Сложно после бизнеса руководить областью? Это похоже?

– Я стараюсь, чтобы было похоже. Стараюсь внедрить бизнес-подходы, принципы проектного менеджмента.

– Приходится переучивать подчиненных? Или у вас поменялись люди в администрации?

– Нет, у нас идет процесс реорганизации, многие люди остаются. Мы сокращаем штат с 829 до 404 человек.

– Это в области?

– Это в здании облгосадминистрации. Мы проводим тесты для сотрудников, которые работают, чтобы определить их общеобразовательный и профессиональный уровень. Некоторые подразделения просто ликвидируются, некоторые реорганизуются. В соответствии с законодательством, начинаем уведомлять сотрудников о сокращении их должностей. В течении двух месяцев выйдем на новую оргструктуру.

– Вы уже разработали некий пакет реформ. Что в нем главное? Что вы хотите менять?

– Мы передали в парламент так называемый Одесса-package – одесский пакет законопроектов и поправок к существующим законам, которые, мы надеемся, на этой сентябрьской сессии парламент примет. Там много инициатив. Но наша базовая инициатива относится к таможне. Для нас таможня – это единственная возможность наполнить бюджет, у нас нет другого источника. И чтобы не стоять у печерского холма с протянутой рукой, мы предпочитаем самостоятельно наполнять его.

– Вам же пообещали доходы от таможни.

– Пообещали 50% с перевыполнения плана. Но, во-первых, закон этот еще не вступил в силу. И даже когда он будет действовать, то для того, чтобы получать сверхприбыль с таможенных поступлений, нужно менять таможенные процедуры (накануне публикации интервью Рада поддержала закон).

Основная проблема одесской таможни в том, что для нее был закрыт доступ в базу таможенных тарифов, что не позволяло компаниям растамаживаться в Одессе на приемлемых условиях. Поэтому импортеры искали другие возможности, уходили в другие регионы, в Киев.

Если технически объяснять, то в таможенной базе Одессы таможенная стоимость, например, ткани высвечивается $1,20. А в Киеве или в Херсоне – $0,9. И бизнесмен ехал туда и растамаживал там. Он выигрывал $ 0,30 на килограмме, а Одесса теряла на одной такой транзакции около 2 млн грн. Как можно наполнять бюджет таким образом? Поэтому вместо превышения плана мы имеем за июнь-июль недовыполнение в объеме более 800 млн грн.

– То есть какой-то человек, который сидит на таможне в Киеве, самовольно зафиксировал эти ставки?

– Да. Это относится к компетенции сотрудников департамента тарифов таможни, которые ведут эту базу. И эта база может для каждого региона руководством центрального аппарата таможни открываться по-разному. Это чистый саботаж и намеренный увод груза и денежных потоков из Одессы, в частности в Киев.

– То есть это одна из схем, которые крышевались в Киеве?

– Да. Возьмите запросите статистику и посмотрите, где больше всего растамаживается грузов – в Киеве. Хотя потом физически они возвращаются в Одессу, например, на 7-й километр [рынок под Одессой, один из крупнейших в Европе].

– Это было сделано с тем, чтобы перенаправить в тот же Киев плательщиков и, соответственно, деньги?

– Да, чтобы направить туда денежные потоки.

– Таможня – это самая большая ваша проблема? 

– Для наполнения бюджета – да. Потому что наша основная идея – связать Одессу с Европой дорогой Одесса-Рени-Бухарест. Сейчас Одесса едет в Европу через Киев и Львов, в объезд. Я говорю, в первую очередь, о грузопотоках. А мы хотим сделать очень короткий коридор Одесса–Европа. Для этого нам и нужна эта дорога. В бюджете страны денег на нее нет, потому у нас родилась эта идея, которую мы пока не можем реализовать.

– Сколько денег надо на дорогу?

– На ремонт существующей дороги около 900 млн грн, а на строительство новой автомагистрали – порядка $ 2 млрд. У нас есть инвесторы, есть желающие участвовать в этом строительстве большой новой платной дороги. Чтобы они могли реализовать свои инвестиции, мы направили в Верховную Раду поправки к закону о концессиях, потому что пока он только отпугивает возможных инвесторов.

О мандате на ломку системы

– Когда ваша команда сюда шла, вы представляли, что вам придется все ломать?

– Конечно, представляли.

– Что заставляло вас верить в то, что это возможно? Какие вам дали полномочия? Что пообещали?

– Когда Михаил Саакашвили мне сказал, что ему предложили возглавить Одесскую обладминистрацию, я спросил у него: “Будет ли у тебя мандат на реформы?” Он сказал, что у него есть мандат от президента Порошенко на осуществление реформ в Одессе. Я спросил: “Будут ли у тебя инструменты, чтобы это делать? Потому что тебе показали направление, в котором копать, но лопаты пока у тебя нет”.

Вот этой “лопатой” должна для нас стать таможня и прокуратура. Таможня – для наполнения бюджета и реализации тех проектов, которые мы наметили, в первую очередь, дороги. А прокуратура – чтобы бить по рукам тех, кто залезает в государственные карманы. Пока ни того, ни другого инструмента у нас нет. Прокуратура Одесской области занимает очень пассивную позицию. Мягко говоря, существующий кадровый состав одесской областной прокуратуры не является передовым отрядом борьбы с коррупцией.

– У вас нет возможности повлиять на это?

– В данный момент нет, кроме призывов, увещеваний, аргументации.

– Получается, вам инструменты обещали, но не дали?

– Пока нет. Пока мы копаем без инструментов. То есть стараемся что-то менять точечно, исходя из тех возможностей, которые у нас есть. Например, так как прокуратура Одесской области пассивна, мы привлекаем военную прокуратуру. Благодаря ее активности, сейчас и был арестован на взятке начальник милиции города Одессы.

– У вас есть свой человек в милиции – глава одесской милиции Гиорги Лордкипанидзе. У него есть необходимая власть, мандат на проведение изменений в его ведомстве?

– Гия в данный момент, что называется, чужой среди своих или, скорее, чужой среди чужих. У него есть буквально несколько человек, которым он может доверять – из всего управления МВД, которое насчитывает 10.500 сотрудников.

Мы связываем большие надежды с новой полицией. Первые 392 полицейских уже приступили к патрулированию, и это совсем другого мировоззрения люди, других идей и принципов. В первую очередь, мы надеемся на них. Во вторую – на Гию, который потихоньку начнет наводить порядок. Он уже начал это делать, подтягивать людей, на которых он сможет опереться.

– У вас нет впечатления, что реформа полиции – это такая фасадная реформа? Есть уверенность, что за ней пойдут изменения и внутри МВД?

– Я надеюсь, что эта реформа приведет к тому, что полиция полностью заменит милицию. Не только в лингвистическом значении слова, но и физическом и моральном.

Об инвестициях

– Давайте вернемся к разговору о деньгах. С именем Саакашвили с самого начала были связаны надежды на то, что в Одессу придут инвестиции. Идут инвесторы?

– Само имя Саакашвили притягивает очень многих потенциальных инвесторов в Одессу. У нас каждый день проходят встречи с инвесторами.

– Это иностранцы или украинцы?

– В основном иностранцы.

– Что их интересует, какие сферы?

– Агропром в первую очередь. Они очень заинтересованы в зерновых культурах – аренда земли под выращивание, перевалка, элеваторы. С израильтянами мы уже разговаривали. Они практически до 70% довели украинскую долю в зерновых, которые импортируют. Сейчас израильтяне заинтересованы в продукции птицеферм. У них в связи с куриным гриппом образовался дефицит яиц, и стратегическую закупку они осуществили в Украине. Сейчас хотят строить птицефабрику. Поэтому агропром – это раз. Инфраструктура – два.

Очень многие хотят строить в портах инфраструктуру, дороги. Есть желающие строить гостиницы, заводы. У нас все-таки дешевая рабочая сила. Я на днях встречался с инвесторами, которые уже построили завод по производству запчастей для ирригационных систем. Они хотят заниматься ирригацией. Одесская область очень ирригационно зависима. Есть старые ирригационные системы, в убитом состоянии, которые они предлагают восстановить, эксплуатировать и предоставлять фермерам платные услуги по ирригации.

– Есть еще какие-то конкретные договоренности?

– Знаете, как говорят – чтобы не сглазить. Договоренностей очень много. Хотим отремонтировать взлетно-посадочную полосу в одесском аэропорту. Она такая – когда садитесь, то еще долго потом подпрыгиваете.

Хотим возродить [бальнеогрязевой курорт] Куяльник. Саки остались в оккупированном Крыму, а Куяльник ничуть не уступает, даже превосходит Саки по целебным свойствам. Он немного заброшен, а сейчас это один из наших проектов.

Хотим запустить экотуризм в те районы южной Бессарабии, где больше 50 км белоснежных пляжей. В Европе практически таких не осталось.

– До которых не доезжают, потому что нет дороги?

– Да, там грунтовка. Те, кто доезжает туда – очень довольны отдыхом, но очень недовольны, когда начинают выезжать.

Далее – виноградарство и виноделие. Хотим этому уделить внимание. Сдерживает стоимость лицензии на реализацию собственной продукции – 500 тыс. грн. Это не позволяет развернуться среднему бизнесу. Это тоже входит в пакет предложений, который мы подали в парламент. При цене лицензии 500 тыс. грн, если вы производите 10 тысяч бутылок, то на каждую бутылку ложится 50 грн. У вас практически нет возможности торговать вином, которое вы произвели – оно неконкурентоспособно. Поэтому хотим этот порог снизить или вообще отменить лицензию.

– В этом году многие поехали в отпуск в Одессу и под Одессу. Многие возвращаются с впечатлением – море хорошее, но инфраструктуры нет. У вас есть в планах построить в Одесской области свой Батуми? Есть перспектива сделать Одессу крутым курортом?

– Есть проекты, есть инвесторы, вопрос только в упорядочивании рынка земли. Там нужно навести порядок. Многие поселковые советы земельные участки раздали “своим”, что не дает возможности серьезному инвестору сконцентрировать достаточно большой земельный участок и построить хорошую пятизвездочную гостиницу. Поэтому множатся семейные отели на 10-15 сотках, какие-то скворечники. Чтобы затянуть хорошего большого инвестора, нужно навести порядок с землей, чтобы можно было ему предложить участки, достойные его внимания.

– Что мешает?

– Нужно сделать электронную базу, кадастр, провести инвентаризацию земельных участков – это очень трудо- и материалоемкий процесс, затратный по времени.

– Это вопрос какой перспективы?

– Хотим в течении 2-3 лет сделать электронный кадастр.

– Почему так долго?

– Я говорю об электронном OneTouch [в один клик] реестре, как в Грузии сделали.

– То есть перспектива того, что в Одесскую область придут сети отелей с мировым именем – это не один год?

– Нет, у нас есть и сейчас земельные участки, которые мы можем предложить крупным инвесторам. Особенно в сторону южной Бессарабии. Но чтобы заинтересовать их, туда нужно проложить дорогу. А для этого – найти деньги.

– Но в целом у вас нет крупного курортного проекта? Такого чтобы – а вот здесь мы построим город-курорт.

– Нет, проекта Нью-Васюки у нас нет. Лучше из Одессы сделать Нью-Одесса. В принципе сама Одесса имеет огромный потенциал для развития. Если идти в сторону Лузановки и дальше в сторону Николаева – там огромные еще не использованные территории.

– Вы встречаете сопротивление?

– Конечно, некоторым не нравится, что мы открываем пляжи, что происходят аресты коррупционеров, что появились признаки порядка в сфере регулирования и выдачи разрешений, лицензий.

Мы стараемся уменьшить регуляцию. Первые ласточки уже есть – паромная переправа через Дунай, строительство которой никак не могли запустить, хотя ее инвесторы вкладывают свои деньги и не просят никакой помощи у государства. Теперь – все согласования получили. Уже есть сдвиг. Кто-то в своем маленьком бизнесе быстро получил разрешение, кто-то в своем среднем бизнесе не дал взятку, чтобы запустить бизнес. Такого плана действия не всем, естественно, нравятся.

Думаю, очередной виток недовольства вызовет наше вмешательство в процессы приватизации коммунальной собственности. Мы на сессии одесского облсовета добились делегирования одесской обладминистрации полномочий по организации приватизационного процесса по коммунальной собственности. Раньше этим занимался областной совет, и у нас очень много вопросов по тем сделкам, которые были им утверждены – это земля и недвижимость, проданные не по рыночным, мягко говоря, ценам.

– Вы их оспариваете?

– Сейчас пока анализируем. Основное наше достижение в том, что проснулось гражданское общество и загружает нас работой. Очень много жалоб. В первую очередь – на махинации с земельными участками. Просят помочь, не допустить или исправить.

– Как вам вообще такой высокий кредит доверия населения?

– Он не может не радовать. Отношение подавляющего большинства одесситов и жителей области к нам – очень хорошее. Его можно охарактеризовать одним словом – надежда. Люди очень надеются. Им надоело жить в обстановке, когда все делится между своими. А тут для обычных людей забрезжил свет в конце туннеля. Они надеются, что мы прорвем этот темный занавес, откроем шторы, и в окно ворвется солнце.

О президенте Петре Порошенко

– Вы, наверное, знакомы и с Петром Порошенко. Вы знаете его самого, вы видите, как все происходит в Одессе, понимаете, что вам мешает работать. Как вам кажется – он заинтересован в том, чтобы реформы продвигались? Кто, в конце концов, тормозит реформы?

– Петра Порошенко я тоже знаю с 1985 года и пересекался с ним довольно много раз в течении последних 30 лет. У него очень целеустремленный характер. Если поставить любого человека на его место – я не знаю, справился бы ли кто-то другой. В том состоянии, в котором Порошенко принял страну – нужно было очень много взвешенности и политической мудрости, чтобы вырулить без взрывов.

Можно говорить о том, что нет прорыва. Но в первую очередь его задачей было удержать баланс и не дать возможности каким-либо силам спровоцировать социальные взрывы. И управлять страной, которая находится в состоянии войны, экономика которой в стагнации и даже падает – это очень нелегкая задача.

Я вижу, что за последние полтора года он достиг прогресса как в своих публичных выступлениях, так и в своих действиях. Понятно, что хочется каких-то более быстрых, радикальных шагов. Вот нам бы в Одессе хотелось, чтобы реформа прокуратуры была намного более быстрой. Можно говорить о том, что это в компетенции президента – подтолкнуть реформу прокуратуры. Но у меня нет, выражаясь военным языком, полной картины “поля боя”. Я не нахожусь на самой высшей точке, чтобы видеть все. Я нахожусь на своей маленькой высоте. Прямая очередь из моего пулемета может покрыть только один сектор обстрела. У него – сектор обстрела намного больше. Поэтому какие-то категоричные суждения мне некорректно делать. Моя точка зрения – единственное, что могло бы двигаться быстрее – это реформа прокуратуры. Это очень важный элемент реформ.

– В целом, вы видите, что системные изменения происходят?

– Они есть, но очень медленные. Как человек из бизнеса я привык принимать решения и воплощать их в жизнь быстро, в режиме “срок – ответственный, не сделал – наказание, сделал – поощрение”. Здесь такой бизнес-подход применить сложно. Очень многогранна палитра политических сил. Количество партий – зашкаливающее. Мы не скоро придем к какой-то биполярности, к 3-4 партиям. Для этого нужны десятилетия демократии. У нас демократия была урывками, пару лет при Ющенко, второй год с небольшим пошел сейчас. Нужно время.

– Может, Порошенко не хватает немного авторитаризма Саакашвили?

– Достаточно у него авторитаризма. Но состояние страны в данный момент – очень отягчающий фактор.

О войне

– Как бывший военный, как вы оцениваете то, что сейчас происходит в Донбассе? Когда и как может закончиться эта война?

– Это очень большой геополитический вопрос, в котором завязаны многие стороны, от сверхдержав типа США и до жителей Донбасса, которые разделились на две части. Поэтому вариантов много. Это лучше спрашивать у тех, кто ближе к печерским холмам. Конечно, идеальный вариант – изменение отношения к этому конфликту со стороны России, которая его питает. Без поддержки России ЛНР и ДНР прикажут долго жить в кратчайшей перспективе.

Сама война… На данном этапе это обычная окопная война. Я участвовал в другой – она была больше партизанская. Окопная война приводит к наращиванию военной мощи обеих сторон. С украинской – за счет мобилизации экономики, которая работает сейчас на войну.

Если говорить о самих участниках боевых действий, я сталкивался в Афганистане с такими же моментами – когда шли дожди, душманы не нападали, мы в горы не лезли, а сидели и дурели от безделья. Такого рода ситуация сейчас и наблюдается – по обе стороны бойцы сидят в окопах и дуреют. Чтобы предупредить последствия для психики этих людей, их нужно чаще ротировать.

Я считаю, что мобилизационные волны уже нужно прекращать. Уже достаточно подготовленных бойцов, которые хотят служить в ВСУ на профессиональной основе. Сейчас как раз есть все предпосылки для перевода армии на профессиональную контрактную систему. Экономика не в лучшем состоянии, и очень многие, не найдя своего места в ней, готовы пойти в армию и получать там гарантированные 5-6 тыс. грн зарплаты, которых они в мирной жизни могут и не найти. Поэтому с моей маленькой колокольни я могу говорить о том, что есть предпосылки для создания профессиональной армии.

Мобилизация уже не дает того эффекта. Она была эффективна во время разгорания конфликта, чтобы подготовить как можно больше людей. Сейчас таких людей уже достаточно. Численность армии определена, она переходит на контрактную основу и занимается на основе ротации ведением боевых действий или этой окопной войны, грубо говоря, вахтовым методом – 2-3 недели на переднем крае, потом уход в тыл на отдых и тренировки. Постоянное усовершенствование. Один боец такой армии легко заменит пятерых мобилизованных.

– Вы говорите, что ушли из Афганистана с чувством, что это была не ваша, ненужная война. Вам не кажется, что если Донбасс получит особый статус, чего сейчас многие боятся, то парни из АТО вернутся с тем же ощущением – что они непонятно за что там сражались?

– Я не знаю, что вкладывается в понятие “особый статус Донбасса”.

– Никто не знает.

– Поэтому говорить о том, что это такое, как это будет выглядеть, я не имею оснований. Здесь вопрос в политической сфере.

– У вас есть понимание, насколько Одесса может быть подвержена тому же сценарию, через который прошел Донбасс?

– Разговоры о том, что в Одессе высок риск сепаратистского движения – это пропагандистские приемы. Это не соответствует действительности.

Одесситы очень привержены своим ценностям, спокойной, размеренной, торговой жизни. Они, скорее, политически пассивны. Идеи сепаратизма в Одесской области – сильно надуманные.

То, что в южной части области, в украинской Бессарабии пророссийские настроения более сильны – это вызвано тем, что там вещает российское телевидение, идут ретрансляции из Приднестровья. Там мы очень сильно проигрываем в том плане, что украинского телевидения там практически нет. Люди смотрят российские каналы, которые очень хорошего качества, читают пророссийские газеты, которые забрасываются туда с территории Приднестровья в рамках проекта Бессарабия, который тоже, я полагаю, разрабатывается в Москве.

– Вы думаете, он существует?

– У меня складывается впечатление, что кто-то этим вопросом занимается. Кто-то занимается тем, чтобы ретрансляторы там были мощные и российское телевидение показывало хорошо, чтобы там появлялись пророссийские печатные издания типа Голос Бессарабии. Если ребенка не воспитывают родители, то его воспитает улица. Так как регион выпал из внимания украинских властей, то сейчас он под влиянием тех, кто ему это внимание уделяет.

Чтобы вернуться туда, в первую очередь, нам опять же нужны дороги. Поэтому возвращаемся к тому, с чего начинали.

Мы сейчас проводим некоторые мероприятия. Договорились с командованием флота, что в Дунай заходят корабли военно-морских сил Украины, останавливаются в Вилково, в Измаиле, в Рени, проводят дни открытых дверей. Люди могут подняться на борт, познакомиться с жизнью моряков, на площади играет оркестр. Такое небольшое праздничное мероприятие. Какие-то показательные выступления морпехов. Просто чтобы показать: мы здесь, мы помним, мы знаем, мы рядом.