Белгород-Днестровский. Почему крепость залили бетоном?

Бетон, как известно, изобрели древние римляне. Но это не повод заливать им территорию легендарной крепости XV в. в г. Белгороде-Днестровском.

 Строительные работы, инициированные на территории уникального историко-архитектурного и археологического памятника коммунальным предприятием областного подчинения “Фортеця”, в ведении которого крепость находится, наносят прямой ущерб его сохранности.

Место расположения бетонных площадок на плане крепости

(вид с высоты птичьего полета). Фото Д. Следюка 

Как было заявлено, на территории крепости планируется возвести общественный туалет (взамен старого, советского) размером 5,4×9,2 м. Дело, несомненно, нужное и даже благородное. Но почему оно выполняется с ущербом для средневекового памятника? Зачем возводить бетонный новострой прямо у главного входа в крепость, придвинув его вплотную к Килийским воротам, сооруженным в 1476 г. великим молдавским господарем Стефаном Великим?

 Во времена его правления, при въезде в крепость, с этого самого оживленного в Белгороде пятачка, открывался вид на храм. Теперь туристам предлагается взирать на клозет.

 Вторая, запланированная к строительству “новинка”, – административное здание для сотрудников КП “Фортеця”, с внешней стороны крепости, в 10 м от указанных ворот. Но почему его вздумалось строить именно здесь, перед главным фасадом, на остатках средневековых кварталов? Зачем нарушать исторический облик крепости и заслонять панораму древних башен современной постройкой?

 “Проект строительства общественного туалета в Белгородской крепости” (титульный лист), “согласованный” Министерством культуры Украины

И почему, наконец, площадки под указанные сооружения залили бетоном, который останется здесь навечно, перекрыв мощным пластом археологические остатки средневекового Белгорода?

Возмущение местной городской общественности заставило дирекцию КП “Фортеця” приостановить работы. Управление по охране объектов культурного наследия Одесской области 1 октября провело пресс-конференцию, на которой были продемонстрированы разрешительные документы и согласования строительных работ.

В предоставленном на рассмотрение пакете документов я нашел для себя много интересного. Оказывается, предварительные археологические исследования памятника на участках, отведенных под строительство (которые предусмотрены Законом Украины “Об охране археологического наследия”), проведены не были. Перейду к обоснованию этого тезиса.

 Так, участники пресс-конференции заявили, что охранные раскопки осуществляла экспедиция под руководством кандидата исторических наук, завотделом Института археологии Северо-Западного Причерноморья, Татьяны Самойловой.

 “Выбирая это место под строительство, консультировались в первую очередь со мной, – подтвердила Самойлова. – Институт археологии заключает договор с КП “Фортеця”, или с теми организациями, которые проводили реставрационные работы – это в обязательном порядке. По законодательству им должны предшествовать архитектурно-археологические исследования”.

Теперь обратимся к документам. Как можно видеть на чертеже, тыльная стенка павильона общественного туалета, представленного в проектной документации имеет контур, приспособленный к направлению участка средневековой, зигзагообразной в плане стены.

Как исследователь истории и архитектуры Белгородской крепости, автор первой в Украине монографии, посвященной этому памятнику, я прекрасно знаю этот участок укреплений. Такую планировку имеет только единственный отрезок стен во всей крепости – примыкающий с севера к Килийским воротам. Именно здесь в сентябре, согласно проекту и по воле КП “Фортеця”, было залито бетонное основание для будущего сооружения. Зигзагообразная стена хорошо узнаваема на фотографии.

Теперь о главном. На титуле “Проекта строительства Общественного туалета” указана дата – 2011 г. А Самойловой в Институте археологии было выдано два Открытых листа на проведение данной “научно-археологической экспертизы” (без которых, по закону, никакие раскопки начаться не могут), в январе 2012 г. и в июне 2012 г.

Из этого явствует, что сначала было выбрано место для строительства туалета (рядом с Килийскими воротами, к северу от них), с учетом контура прилегающей тыльной крепостной стены, был разработан план здания (стена на нем указана), а потом уже, через полгода, на этом месте археологи якобы провели археологические изыскания. То есть, никто с Самойловой предварительно не консультировался. Совсем наоборот: сначала утвердили проект на указанном месте, а потом археологи под него стали “подгонять” свою экспертизу.

 Площадка № 2 – под административное здание, заложена на неисследованном археологами месте. На заднем плане – главный вход в крепость (Килийские ворота), справа, за забором – руины античной Тиры

Сама экспертиза (охранная шурфовка), похоже, проводилась не только задним числом, но еще и не в том месте, где планировалась стройка. В чем автор данных строк имел возможность убедиться лично при посещениях крепости в августе-сентябре сего года.

Обратимся снова к стенограмме пресс-конференции. Т.Л. Самойлова: “Место (для строительства туалета – авт.) выбрано таким образом… оно находится в той части крепости, где строительные остатки более древние, чем крепость, были уничтожены при строительстве самой крепости. Это показали шурфовки, которые были проведены до проведения реставрационных мероприятий”.

“Более древние” – это напластования античной эпохи. Но коль скоро на месте будущего туалета велось строительство в средние века, то здесь должны остаться слои соответствующего периода, а они не менее важны для науки, чем “более древние”.

 Эта же площадка, но уже после заливки бетоном

Это азбука археологии, поэтому Т. Л. Самойлова тут же уточняет: “В этом году мы обнаружили, что никаких строительных остатков там нет. Есть культурный слой, который перемещен и перемешан с современными материалами. Он был исследован и на этом месте строится здание”…

Создается впечатление, что Татяна. Самойлова сама точно не знает, были ли средневековые слои на месте котлована для туалета, или же они все-таки нарушены поздними перекопами.

Подозрения быстро превращаются в уверенность, если сравнить фотографии, сделанные на месте будущей стройки в момент упомянутой шурфовки. Место шурфа и заложенного котлована под туалет не совпадают как по размерам (шурф гораздо меньше), так и по локации. Это означает, что фундамент под общественный туалет залит на месте, которое не было исследовано археологами, а все культурные напластования под ним, в одном из важнейших для понимания хронологии крепости, узловых участков, уже погребены под толщей бетона.

Дальше – больше. Если в районе будущего туалета шурфовка была проведена хотя бы ритуально, то в случае с местом строительства административного здания (к востоку от крепости, с внешней стороны оборонительной стены), таковой в предшествующие строительству месяцы не было сделано вообще, что подтверждается фотосъемкой.

 Сегодня здесь также залит бетонный фундамент для здания размерами приблизительно 3×6 м и поднят цоколь. Причем, всего в нескольких метрах от Центрального Раскопа античной Тиры, главных крепостных ворот и средневекового оборонительного рва.

Несмотря на расположение объекта строительства в самом центре древнего памятника и отсутствие предварительных раскопок, Татяна Самойлова утверждает, что: “на этом месте строительных остатков, относящихся к средневековому, а тем более к античному периоду, нет. (Поскольку – авт.) оборонительная стена крепости четко ограничивает древний город”.

Это неправда. Многочисленные археологические экспедиции, работавшие десятилетиями на Центральном Раскопе (в 10 м от места строительства административного павильона), указывают на то, что средневековый Белгород не ограничивался крепостной стеной. К крепости примыкал обширный посад с весьма плотной, многовековой застройкой. Следы кварталов средневекового города проявлялись при повсеместных шурфовках разных лет, проведенных вокруг крепости.

О плотном заселении прилегающей к крепости местности в средние века, говорят и старые планы Аккермана. Наиболее показателен план крепости и посада авторства французского инженера Кауффера 1793 г., на котором отмечены в районе нынешнего участка строительства, хамам (баня) султана Селима и древние руины некой мечети или гостиницы. Вполне вероятно, что какая-то часть древних фундаментов теперь недоступна для археологических исследований именно благодаря бетонной коробке запланированного административного здания.

Впрочем, для завсектором Института археологии, это, наверное, не так важно, если верить стенограмме пресс-конференции: “Вот эти все разговоры, что мы уничтожаем наше прошлое… Понимаете, археология это такая наука, которая рассчитана на определенное уничтожение. Для того чтобы открыть античные слои Тиры, необходимо снять остатки средневекового города, которые залегают сверху. И всегда перед археологом стоит такая дилемма – чем же пожертвовать и что же делать дальше, что более важно, более интересно, информативно в научном плане. У нас работа такая”.

 К сожалению, в истории Белгородской крепости это далеко не первый случай своего рода “феодального” отношения чиновников от науки к “своему” памятнику, где они самостоятельно и негласно решают: какие древности сносить, какие изучать, а какие заливать бетоном. Приведу несколько наиболее характерных примеров.

 Осенью 2008 г. Управлением охраны объектов культурного наследия Одесской области были осуществлены ремонтно-реставрационные работы знаменитой башни № 29 (с тетрактисом). Их целью являлось устранение последствий обрушения верхней части западной стены, которое произошло под внутренним давлением массы грунтовой засыпки где-то в последней трети XX в.

Строители попросту выбросили лопатами из башни весь культурный слой, который был насыщен археологическими материалами античного и средневекового периодов. Предварительные охранные раскопки на объекте не проводились.

В другом случае упомянутое Управление занялось реконструкцией башни № 24. Уникальность данной башни состояла в том, что нам известна дата ее строительства (ноябрь 1440 г.). Это давало объекту особый статус при изучении проблем периодизации крепости. Тем не менее, через 568 лет хорошо сохранившиеся своды и фасадная кладка башни были разобраны. Вместо исторических блоков была выложена новая кладка, из известняковых уличных бордюров старого Аккермана, по новой, упрощенной планировке.

В качестве реакции на опубликованный мною критический материал, в прессе появилось циничное заявление оппонентов, что “восстанавливавший 24-ю башню строитель-реставратор Ю. М. Дмитренко до сих пор гордится проделанной работой.

Сохранить историческое строение, возведенное из камня-ракушняка, срок “жизни” которого всего лет двести — серьезный успех. Таких успехов могло быть и больше, были бы средства”.

 Это тот редкий случай, когда недостаток финансирования положительно сказывается на сохранности исторического памятника.

 Далее я получил упрек от одного из сотрудников КП “Фортеця”, что “башню разрушил вовсе не Дмитриенко, а турки в средние века”. Что ж, видимо, мы вкладываем разный смысл в слово “разрушение”.

 Подобное отношение к крепости вызвано ее неадекватным административным рангом, который давно не соответствует ее научному и культурному значению. Любые действия, связанные с реставрационно-восстановительными или строительно-земельными работами на нем, должны проходить с привлечением самого широкого круга специалистов, дабы свести количество ошибок к минимуму. Иначе, кроме бетонных новоделов нашим потомкам здесь скоро будет больше нечего увидеть.

 P.S. Утверждение Т. Л. Самойловой, о том, что на месте двух залитых бетоном строительных площадок на территории крепости и прилегающей охранной зоны, нет культурного слоя, представляющего интерес для науки, прошу подтвердить результатами проведенной археологической экспертизы.

 Я хочу увадеть публикацию в периодической прессе планов двух разведочных шурфов с привязкой к местности, фотографий самих раскопов и их бортов, сделанных до начала работ, в процессе и по окончании оных. Только это сможет снять все подозрения.

Андрей Красножон, кандидат исторических наук, Украинская правда