ИЗ ЖИЗНИ КИБОРГОВ
#1
В детстве я тоже любил сказки о рыцарях.. Но, как и многие дети, не задумывался, что делать закованному в сверкающие латы воину, когда захотелось посрать.. ))
У “киборгов” те же проблемы.. Нарушать светомаскировку, рискуя получить гранату на толчке, или идти вслепую, поскальзываясь на сюрпризах от прежних поколений срущих “кибернетических” организмов..
#2
– Как думаешь, на сегодня уже всё?
– Та ні. Вони нам цього не подарують. Для них це принцип. В них принцип – взяти. В нас принцип – не віддати. Хоча ні нам, ні їм, цей аеропорт нах#й не потрібен. Отака принципова бл#дська війна.
#3
Война здесь обычно ведется от заката до рассвета. К нам пытаются подобраться “муравьи” и “железные у#баны”, но арта пока справляется с ними.
Жизнь внутри терминала похожа на сюжет из фильма “Чужие”. Из вентиляционных отверстий в любой момент может вылететь граната. Через каждый просвет может прострелить снайпер.
Из четырех этажей мы контролируем полтора. Подвалы тоже за “чужими”. Они снуют между этажами по шахтам и заминированным лестницам. Периодически начинается “стрелкотня”, осложненная обилием рикошетов.
К этому привыкаешь. Ко всему привыкаешь.
#4
Мне всегда хотелось написать про “ущемление русских”. Так вот, здесь написать просто обязан.
В донецком аэропорту плечом к плечу со мной, русскоязычным патриотом Украины, воюют парень из Ростова и бывший офицер Псковской дивизии.
По рации переговоры ведутся в 99% на армейском диалекте русского языка с применением соответствующего лексикона.
И я даже Ордой не могу назвать наших противников. Зомби. Просто зомби.
#5
Тут холодно. Холодно, шо звездец. Холодно и сыро. Бетонный пол и стальные конструкции излучают только холод. В отверстия всех калибров в остатках стен задувают степные ветра, заблудившиеся на опустевшем взлетном поле.
Мы действительно похожи на фашистов. На фашистов под Сталинградом зимой. Замотаны в ткани любых цветов и камуфляжи всех стран мира. Только на себе я насчитал шесть разных типов камуфляжа. А балаклава отныне используется по своему историческому назначению. Бронежилет не снимается никогда – в нем банально теплее.
Греет нас только черный чай заваренный на туристическом примусе. Зеленого чая нет. Кофе – страшный дефицит.
“За цю ніч страшенно скучив за жінкою.. Ні, не трахатись хочу.. Просто згадав, яка ж вона в мене тепла”, – бормочет скукожившийся “киборг”. И все понимающе кивают с легкой усмешкой. Каждый вспоминает тепло своей женщины.
#6
Практически у каждого поста в терминале есть свой любимчик среди сепаров, который “задрачивает” больше других. Они передвигаются по вентиляционным шахтам, устраивают ловушки, ставят мины, бросают гранаты в туалет и изощряются в разнообразных смертельных пакостях. Их в шутку называют “крестниками”.
“Як там ваш хрещеник?” “Та вже другий день не чутно його. Мабуть завалив його тоді з ПеКаеМа”, – обычный разговор за чашкой чая в штабной комнатушке.
Один из “крестников” особенно изощрен. Среди ночи боец на посту услышал мяуканье. В темноте заметил котёнка, который сидел посередине коридора. Не удержался, решил посмотреть поближе. Но приблизившись, насторожился: котёнок как-то неестественно пятился. Чуйка его и спасла. Котёнка тянули назад из бокового коридора за привязанную веревку. Что случилось бы дальше, последуй боец за котенком “додумайте сами”.
За этим “хрещеником” охотятся до сих пор. А он охотится за нами. А жалобное мяуканье мы слышали еще вчера.
#7
Тут постоянно темно. Копоти не видно, но она оседает на наших руках и лицах. Мы выглядим как шахтеры, вернувшиеся из забоя. Кто-то обтирается влажными салфетками, кому-то банально плевать.
“Гляди, волонтеры прикольнулись – мыло прислали”, – смеется чернокожий киборг. Теплую воду мы видим только в виде чая.
“Чешись активнее! Так теплее!”, – ржут киборги.
#8
Больше недели в аэропорту выдержать тяжело. Темнота. Холод. Постоянная опасность. Всё это влияет на психику человека. Очень быстро привыкаешь к грохоту выстрелов. Слишком часты перестрелки.
“Чувствую себя, будто в кафе при тире”, – говорит Бэтмен, открывая кильку в томате, а за гипсокартонной стенкой дуэтом отбивают техноритм два ПКМ в сопровождении АГС, – нас штурмуют.
Перестаешь пригибаться, проходя через просветы: “Да ну и хрен с ним, завалят так завалят”. Не все даже пошевелились, когда в дверной проем над штабом влупили из “Мухи”.
Ротацию проводят частями и забавно наблюдать за “новичками”. Они ходят тактической походкой там, где “старики” даже не пригибаются. И “новички” правы, мы это знаем точно, но заставить себя уже не можем – мы превращаемся в киборгов. Нас просто нужно уже менять.
#9
Война – командный вид “спорта”. Ты можешь быть хоть Рембо, но побеждает только команда. И выживает только команда. А у команды должен быть тренер.
Мне довелось повстречаться с разными командирами. Одни – сидели дома и постили на фейсбуке отчеты о “своих” подвигах, но считаются истинными воинами. Другие – не вылезали из блиндажа даже чтоб заварить себе кофе, но получают звание Героя Украины. Третьи – тупо бросали пацанов “на мясо”, не выходя из штаба.
В аэропорту я встретил подлинного командира, который 24 часа в сутки мгновенно реагировал на нужды своих бойцов, точечно пинал, когда надо, и успокаивал, когда страшно. Через несколько лет он будет начальником Генштаба. Знаю. И если я вернусь в аэропорт, то только с его батальоном. Ибо знаю, меня не бросят, меня не сдадут. Имя его вы не услышите от меня – мало ли кто читает мои заметки. Но он есть. И мне этого достаточно.
Спасибо тебе, Хранитель Киборгов.
#10
“Взагалі-то, я зара у відпустці”, – говорит один из бойцов.
“А я в Одессе на учениях”, – смеется второй.
“А мы даже АТОшные не получаем. Наш батальон вообще официально в АТО не участвует. Мы ж сюда после объявления “перемирия” приехали”, – недовольно ворчит третий.
Да и меня, добровольца-невидимку с трофейным российским калашом из несуществующего на бумаге подразделения, здесь не может быть в принципе. Меня даже убить официально нельзя.
Нас здесь нет. Мы плод больного воображения нашей странной страны. Мы – вымышленные герои. Мы – киборги.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Первые дни после возвращения с войны – самые тяжелые. Ты одной ногой здесь, где мир, бытовуха и банальщина. Другой – там, где стреляют, где рвутся снаряды, где твои побратимы.
Хотя на передовой ты думаешь о том, как хорошо было бы съесть чего-то вкусненького, в первые несколько дней ролл “Филадельфия” и пицца “Неаполитано” в горло не лезут. Там твои пацаны жуют сухпай, а ты тут – “рябчиков с ананасами”, сссука..
Будничный вопрос может вызвать приступ агрессии. Банальные проблемы городского жителя вызывают недоумение, мягко говоря.
Не советуйте нам психологов.. Что они знают о боли? Что они знают о страхе? Что они знают о себе?
Творец никогда не посылает испытаний, с которыми мы не способны справиться самостоятельно. И мы справимся. И выйдем иными. Настоящими.
Фото: Sergei Loiko
Несколько месяцев назад мой друг Борис Филатов советовал: “Макс, определись кто ты, наконец”.
Прошло еще немного времени и я понимаю еще меньше.
Итак, хронология:
• Декабрь 2013 – стал известен тем, что открыл бесплатные курсы по самозащите для журналистов и активистов, которые посетили около 200 человек
• Январь 2014 – активный участник событий на Грушевского
• Февраль 2014 – один из идеологов создания “Громадських варт” в г.Киеве, участвовал во всех знаковых событиях на Майдане
• Март 2014 – поездка в оккупированный Крым, помогал заблокированным военным средствами связи и топливом, опубликовал ставшие популярными “Заметки с полуострова”
• Май – Июль 2014 – волонтер, один из основателей волонтёрского движения “Народный тыл”
• Август 2014 – добровольцем ушел на фронт, непосредственно участвовал в успешном штурме Саур-Могилы в составе отдельной разведроты при Главном управлении разведки (в последствии известной как спецподразделение “Крым”)
• Сентябрь 2014 – в связи с объявлением досрочных парламентских выборов вернулся с фронта и возглавил список партии “Україна – Єдина Країна”. Стал почетным президентом фонда “Духовне єднання України”, который инициировал создание реабилитационного центра для участников АТО.
• Октябрь 2014 – прервал активную избирательную кампанию и уехал в аэропорт Донецка, где провел четыре дня в новом терминале и три дня в Песках. Заметки “Из жизни киборгов” стали широко известны соцсетях.
